Из Сегута мы перебрались в деревню Олюдениз – откуда берет начало Ликийская тропа. Ехали на микроавтобусах в три этапа: Сегут – Мармарис, Мармарис – Фетхие, Фетхие – Олюдениз. Я устал перетаскивать и паковать тяжелые рюкзаки в очередное транспортное средство. Надо отметить, что лучший способ передвигаться по Турции на автобусах – обозначить место назначения водителям на автовокзале. Перемещения в пространстве – это серьезный бизнес и каждый клиент на счету. В дорожных приключениях нас часто передавали как ценный приз из одних рук в другие. Не успевали мы выйти из очередного автобуса и заикнуться о следующем пункте поездки, как нас уже грузили в нужный дилижанс. В Олюдениз мы попали быстро и первое, что почувствовали – романтика ушла из этих мест, или обзавелась толстым кошельком, чтобы продаваться только богатым и успешным. Не подумайте, я не сторонник девиза «назад к природе» во всей прелести запахов немытого тела и нестриженой головы. Меня не привлекает бродяжество и антисистемный эпатаж. Я сторонник широкой планки предложений на любой кошелек, но Олюдениз стал модным местом. Увы, это сильно сказалось на денежных аппетитах местных «местопродавцев». Кэмпинги, которые еще упоминались в отчетах 2011 года, превратились в коттеджные гостиницы с завышенной ценой и невероятным апломбом и претензией на эксклюзивность. На их территории у берега Голубой лагуны сидели в шезлонгах под зонтиками какие-то молодящиеся иностранные пенсионеры, пили коктейли и посматривали на нас, запыленных и утомленных, с легким недоумением. Мы долго бродили вдоль «вчерашнего» дня, пока не договорились с одним подозрительным типом, что поставим палатку на задворках такой гостиницы. Место было сомнительное, и моих спутников подобный вариант размещения поверг в легкий шок, но постепенно мы закуток благоустроили — нашли столы и стулья и получили доступ к электричеству. Часто «ужас, ужас» оборачивается вполне терпимыми обстоятельствами.

Пляж в Олюденизе был песчаный и обустроенный. Я бы удивился, если бы это было не так при такой капитализации за последние несколько лет. Солнце вечером здесь падает в море, что привлекает зрителей с пивом, смартфонами, чипсами и самыми лучшими намерениями – позаниматься йогой или окунуться в вечерний живописный залив. Вода в море значительно теплее, чем в деревне Сегут, и ради романтики и полезных свойств солевого раствора в октябре легко можно купаться даже по вечерней прохладе. Вдоль берега, кроме обычных душевых точек и кабинок для смены одежды, стояли прогулочные катера. Рядом с ними шла оживленная торговля билетами на морские поездки. Нас буквально за руку поймал один из продавцов и сделал такое заманчивое предложения, что не смотря на все печали и тяготы с размещением, мы решили провести в Олюденизе еще одну ночь. Между тем над нашими головами разворачивалось феерическое шоу. Удобные горы для старта вокруг Олюдениза и уникальные восходящие потоки делают это место очень популярным у парапланеристов. За приемлемые деньги здесь можно прыгнуть с отвесной вершины в связке с инструктором и приобщиться к адреналиновой зависимости. Многие, правда, называют эту зависимость восторгом от полета над морем, но мне кажется, что в первые мгновения после старта большинство думает, как же они дали себя уговорить на эту безумную затею. Вечером воздушные течения держат парапланеристов в воздухе и над пляжем в лучах закатного солнца кружатся в танце разноцветные парапланы. Иногда они вытворяют такие фигуры пилотажа, что дух захватывает даже у зрителей на земле.

Утром мы воссоединились с нашими друзьями, которые вернулись с полуострова Дача. Идея с морской прогулкой за 20 лир с человека им очень понравилась, и уже 10.30 утра наш корабль отчалил от пляжа. Подобные прогулки отличный способ приятно провести время на море и поплавать в красивых и чистых бухтах, скрытых от глаз людских. На корабле, кроме нас, было еще около сорока человек, как на Ноевом ковчеге все из разных стран, но парами. Странно, но такое количество людей не создавало суеты и как-то легко рассредоточилось на двух палубах нашей «яхты». Мы бодро шли по морю из одной бухты в другую. Команда корабля соблазняла нас пивом и айраном за неразумные деньги и подала отличный обед, который был включен в стоимость поездки. Одну из последних остановок мы сделали в знаменитой Долине бабочек. В былое время ее описывали как самое труднодоступное место Ликийской тропы со своей атмосферой хиппи, раскованной свободы и уникальным микроклиматом. Но времена меняются. Бизнес делают даже на свободе, я уже не говорю о микроклимате. Вокруг долины сквозь горы пробили дорогу, и построили ряд красивых пансионов. Теперь каждый желающий может прикоснуться к природе бесплатно в радиусе 150 метров от пляжа и прогуляться за деньги к живописному водопаду. Вода в бухте, омывшая многочисленные корабли, не внушает доверия, а могилку почившей романтики, усыпанную сухими бабочками, показывают за отдельную плату. Первоначально, мы хотели прийти сюда пешком, но новые времена приносят не только новые нравы, но и меняют планы.

В сложных поездках часто приходится приспосабливаться к обстоятельствам уже на месте. Такова, на мой взгляд, суть путешествия. Жизнь не ждет и редко совпадает с прокрустовым ложем наших планов. Не улыбайтесь, но я до сих пор не понимаю людей, которые составляют почасовой план двухнедельной поездки и по полгода выясняют, как добраться из Антальи в Каш. С моей колокольни все это выглядит просто – приехал на автовокзал и спросил. Так же я придерживаюсь непопулярного мнения, что если возможно к достопримечательности подъехать, особенно это касается горных вершин, то лучше этим воспользоваться, а не убивать свое здоровье аутотренингом в стиле, как мне нравиться ползти в гору с тяжеленным рюкзаком. В Олюденизе мы выяснили, что на вершину самой высокой местной горы – Баба-Даг, можно заехать, и мы ухватились за эту возможность. Идти вниз и обозревать окрестности всегда лучше, чем идти вверх и любоваться тропой под ногами. С Баба-Дага мы планировали пешком дойти до античного города Пинара, а по пути окунуться в мир кедров, серпантинов и глубоких ущелий.

На вершину нас доставили за полчаса. Это были самые стремительные полчаса во всем путешествии. Ближе к высоте 1950 метров дорога шла по узкому гребню, обрываясь пропастью по обеим сторонам. Водитель летел, а у нас захватило дух от смены декораций за окном. Кроме нас в автобусе сидело несколько корейцев, которые должны были прыгнуть с инструкторами и спуститься в Олюдениз уже по воздуху. Несмотря на страх, мы улыбались, а корейцы изменились в лице. Они, вдруг, с кристальной отчетливостью поняли, в какую историю ввязались, и как это страшно, шагнуть в пропасть, имея за спиной только хлипкое тряпичное крыло, которое гордо называется параплан.

На самом верху горы стоял домик смотрителя метеостанции, и располагались площадки для старта парапланеристов. Утром на Баба-даге их было несколько десятков, ярких, разноцветных и щеголяющих в специальном снаряжении. Некоторые из спортсменов брали с собой в полет туристов, но большинство участвовало в фестивале на пляже Олюдениз, и должно было выполнить в воздухе какую-то программу. На наших глазах они разбегались и срывались с обрыва. Если крыло параплана не успевало наполниться воздухом, то такой прыжок мог закончиться печально. Пока мы увлеченно занимались фотосессией, один из парапланеристов трижды пытался совершить старт. В самый последний момент он замирал на краю пропасти – его крыло никак не подхватывали воздушные потоки. Раньше я был большим фанатом воздухоплаванья и очень хотел научиться управлять парапланом. Но, посмотрев, на спортсменов, балансирующих на грани между свободным падением и полетом, я кроме восхищения испытал и легкий припадок благоразумия.

Признаюсь, мне нравится, не торопясь, идти вниз по пологой дороге с высокой горы. И пускай от долгого спуска болят колени и на плечи давит вес рюкзака. Главное, что дыхание не сбивается и пространство вокруг разворачивается в гигантский калейдоскоп – краски меняются и складываются в очень разные картины. Взгляд обретает перспективу и способен охватить глубину горного пейзажа. Нас окружала густая охра горного грунта, теплая синева неба, пастельные краски сухой травы и дальняя зелень кедрового леса. Ветер дарил живительную свежесть и гнал прочь дневную жару. В такие часы я часто уступаю соблазну лирического настроения и всегда признаю, что в пеших путешествиях по горам есть что-то сродни странничеству и непривязанности к обманчивому статус-кво упорядоченного быта и солидной жизни.

Во второй половине дня мы стали искать место под стоянку. В жарких странах все живое тянется к влаге и человек в таком стремлении не исключение. Мы уже миновали рощи красавцев-кедров и можжевеловых деревьев и теперь шли по сосновому лесу вдоль русла пересохшего ручья. У меня в рюкзаке плескалась флага с пятью литрами покупной воды, но нам нужна была ровная площадка, где мы могли отдохнуть, не привлекая внимания вездесущих коз, овец и местных жителей. Вдруг, мимо моего правого глаза мелькнула полоска серебра. Я успел сделать еще несколько шагов, прежде чем осознал, что в природе серебром в дикой природе может быть водная гладь. Так и оказалось. По сухому ручью растеклась струйка воды, которая шла из резиновой трубы, закопанной в землю. Труба состояла из секций, одна из которых под давлением выскочила из другой и тем самым подарила нам чистую проточную воду в безводном лесу. Рядом с водой мы нашли несколько ровных площадок и поставили палатки. Вечером наш лагерь долго освещали языки огня. Мы разговаривали, пили чай и смотрели на звезды, которые в горах всегда ярче и ближе.

Ночь выдалась холодная, но без заморозков. Температура упала до + 5 градусов. Чтобы как-то согреться и поднять настроение теплолюбивым участникам нашей поездки, мы разожгли небольшой костер. Жизнь холодным утром становится не такой суровой после чашки горячего чая. Мы позавтракали, свернули лагерь и вышли на дорогу. Путь наш лежал сегодня вниз по горному серпантину до античного полиса Пинара.

В древней Ликии, занимающей обширный полуостров от Антальи до Фетхие, есть несколько античных городов, которые, не смотря, на свою важность и археологические находки, представленные даже в Британском музее, редко посещаются туристами. Лежат они часто в местах труднодоступных и глухих, но от этого не становятся менее интересными и привлекательными. Пинара – одна из таких городов-загадок, странная и тревожащая. Представьте себе на минуту, что вы идете по рядовой грунтовой дороге где-то вдалеке от густонаселенных мест. Вместо звука машин вы слышите птичий щебет. Вокруг вас дикий лес и из следов человеческой деятельности попадаются только редкие пасеки с ульями. Вдруг, с крутого поворота дороги ваш рассеянный взгляд упирается в гигантский античный театр, утопающий в зелени дикой растительности. Его не тревожат голоса туристов. Рядом нет удобных троп, и не наблюдается даже малейшего признака сувенирных лавок и шумной, навязчивой торговли. Присматриваясь, вы начинаете понимать, что вас окружают ликийские гробницы на высоких постаментах, а за вашей спиной на красной скале проступают десятки античных склепов. Вначале вы не верите своим глазам, потом осознаете, что вы только что спустились с этой скалы по извилистому серпантину. Постепенно масштабы сооружений проступают перед вами, и вы понимаете, что оказались в месте значительном. Такова Пинара. Город еще в 19 веке поражал воображение английских археологов, которые искали артефакты в соседнем Ксантосе и заглядывали сюда по случаю, в надежде расшифровать символику гробниц. Чем жила античная Пинара, располагаясь в предгорьях в стороне от торговых путей и плодородных долин? Смею предположить, что в древности на этом месте был огромный похоронный комплекс, куда свозили важных покойников со всей Ликии. Здесь существовали свои храмы и целые бригады жрецов и строителей, которые проводили поминальные процессии и рубили гробницы в отвесных красных скалах. Город жил царством Аида и неплохо на этом зарабатывал, осуществляя связь между миром живых и мертвых.

Выехать из Пинары проблематично. Античный город лежит в стороне от трассы, а в ближайшей деревушке нет ни магазинов, ни остановки долмушей. Нам пришлось постараться, расспрашивая местных жителей, чтобы как-то выбраться из сельской глубинки. И, в итоге, после целого ряда переговоров и телефонных звонков мы уехали к главной транспортной артерии, соединяющей Фетхие и Каш, в кузове маленького грузовика. Он выгрузил нас на автобусной остановке и растворился среди гранатовых садов и полей с кукурузой. На трассе было пыльно и жарко. Солнце пыталось прожечь дыру в голове, и мы простояли около сорока минут, прежде чем нас подобрал рейсовый автобус до деревни Киник. Из Киника мы спокойно уехали в Каш за 9 лир с человек.