Когда в октябре первый снег уже коснулся земли и желтая листва опала, воспоминания об Эгейском море кажутся чудесной сказкой, далекой и радостной. Осень приносит с собой грусть, неторопливые прогулки и нежные лучи солнца, которые пробиваются в московских парках через узор темных, оголенных веток. Одиночество и осень близки друг другу. Есть в них поступь памяти и подводящая черта–итог всем нашим устремлениям и делам. Осень для меня – это время раздумий и воспоминаний. Калейдоскоп впечатлений от поездок и встреч выстраивается в последовательный ряд событий, и я пытаюсь придать им смысл рассказа или истории. Без такой скрепляющей ткани моя жизнь становится пустой и похожей не стремительную реку, где вода смывает день вчерашний в полное беспамятство. Эгейское море было далеко, но его теплый соленый ветер все еще касался моего лица, а мягкие морские волны качали тело на сверкающей поверхности. В целом, любой рассказ начинается с прокола в монотонности — рубежа, где жизнь, вдруг, делает непредвиденный поворот.
Смена вида транспорта на меня действует возбуждающе — это похоже на ужин в хорошем ресторане, когда после главного блюда подают десерт. Пересесть из автобуса в лодку – деяние, по силе напоминающее переход Рубикона или путешествие по Амазонке в компании с индейцами и пираньями. В этот день мы должны были посетить природный парк, где на морском пляже откладывают яйца и рождаются гигантские черепахи карета-карета. До этого времени я был наивно уверен, что большие черепахи обитают только на Галаппагоских островах в Эквадоре и на острове Суматру в Индонезии. Найти такое чудо в Средиземном море невозможно – оно давно уже цивилизованно, утратило свою романтику и экзотику и есть здесь только пляжи, отели и окультуренные развалины. Если вы хотите увидеть настоящую природу, дикую и страстную, то последнее место, куда вы поедете – это акватория Средиземного моря. Экзотику ищут где-нибудь в Китае или в Латинской Америке. Забавно, что китайцы и японцы ищут ее у нас, но это тема для отдельного разговора.

Наша лодка была по характеру интернациональна, аскетична и неприхотлива. Такие лодки можно найти во всех частях света, где есть солнце, вода и туристы. Я видел их на юге Индии среди тропических каналов и озер, а мои друзья с достоверностью передавали, что аналогичный баркас возил их по Белому морю. Братья и сестры нашей фелуки стояли рядами на привязи справа и слева от нас по борту и терпеливо ждали своих гостей. Видимо, наша лодка приносила капитану ощутимую удачу, и он не стал откладывать прибыль в долгий ящик или в часы, скучно проведенные за столиком в кафе, и отдал швартовые. Мы поплыли.

Я сразу переместился на нос и снял с себя футболку, обнажившись по пояс, чтобы больше соответствовать антуражу, почерпнутому из картинок по истории Древнего мира. На этих картинках шоколадные египтяне сопровождали своих правителей в поездках по Нилу, махали над ними опахалами, отгоняя надоедливых мошек, и с помощью шестов живо управляли длинными каноэ. Куда только воображение в своей стремительности меня не заводило, но сейчас было солнечно и жарко и мне как дикому северянину с белой кожей, который вдруг попал в гости к фараону, захотелось ухватить немного южного загара. Лодка петляла по протоке сквозь высокие светлые камыши, разрезая мутную отливающую зеленым гладь воды. На носу движение над водной поверхностью немного завораживало и дарило ощущение полета. В просветах между камышовыми зарослями становилось ясно, что протока пробивается сквозь обширное немного красное болото, на котором стайками стояли белые цапли — мы оказались гостями в своеобразном птичьем раю. Справа от нас к воде спускались темные скалы, и постепенно, следуя за поворотами лодки, перед нами стала разворачиваться грандиозная картина десятка гробниц, которые были высечены в каменной светло-коричневой породе.

Течение смывает не только воспоминания, но и пейзажи. Через несколько минут гробницы стали достоянием прошлого, а наш корабль выскочил на широкий простор речного залива. Река сформировала на его противоположной стороне светлую песчаную косу, за которой уже виднелась бирюзовая полоска моря. Несколько небольших лодок стояло на якоре в разных местах залива у вбитых в дно деревянных свай, которые походили на маленькие помосты-причалы. Мы пришвартовались к одному из них. Лодка-причал напоминала временное жилище, своеобразный дом на воде, где обитала одна семья. Внутри была видна кухонная плитка, на мачте вверху весел ветряной генератор, а в глубине лодки под тентом находились лежаки. Командовала в этом доме молодая женщина с волевым лицом, которой помогал семилетний бойкий мальчик.

Отец семейства встречал лодки с туристами и постоянно бросал в воду леску с наживкой. Наш капитан молча присоединился к нему. Они что-то высматривали в глубине и беспрерывно кидали в залив кусочки крабового мяса так, что вода буквально бурлила под нами от проворных рыбок, которые как стая хищных пираний терзали эти куски и не давали им тонуть.

Первые минуты эти действия показались нам совершенно бессмысленными, потом над водной гладью что-то мелькнуло и ушло в глубь. Отец семейства крикнул по-турецки и вдвоем с капитаном они стали бросать наживку уже прицельно, медленно подтягивая ее к нашему баркасу. В темной глубине скользнул силуэт огромной тени. Она плавно приближалась к нам кругами и не торопилась выныривать на поверхность. Вдруг, как будто дразнящий запах крабового мяса лишил ее всей осторожности, тень пошла вверх и под нашей лодкой мы увидели гигантскую золотую черепаху.

Дальнейшие события уже не так важны и к нашему рассказу дела не имеют. Черепаха медленно кружила перед лодкой, исполняя в воде таинственный танец. Она была необычна и невероятна на берегу Эгейского моря.