Монгольская Гоби

Полное безлюдье и огромные пространства нагорий, каменистых долин и глубоких, извилистых оврагов, заполненных мелким шелестящим песком – пустыня Гоби. Одиночество и суровость сквозят здесь в воздухе и неотступно, фоном, как привязанная накрепко к телу тень, следуют за человеком во всех его замыслах и начинаниях. Крайности климата и хрупкость существования — неотвратимая поправка к жизни в этих краях, погрешность измерения в повседневных планах. Пустыня Гоби наступает медленно, она обволакивает путешественника убывающими зарослями саксаула, редкими колодцами и одинокими сиротливыми жилищами, которые больше напоминают сделанные наспех убежища, чем человеческий, уютный дом. Жизнь здесь непредсказуема и весьма коротка без достаточного запаса воды и надежного мотоцикла, или верблюда-спутника которые вывезут человека за пределы «долины смертной».

В Гоби вода чище и приятнее на вкус, чем в других местах Монголии, только добыть ее непросто. Колодцы стоят на значительном расстоянии друг от друга и не всегда заметны среди камней и скудной растительности. Принцип их работы, как и само местоположение колодца на водоносном слое остаются неизменными с древних времен. Человек или верблюд вращают рычаг водяного винта и вода из глубины с шумом вырывается на поверхность по желобу или трубе. Даже в жаркую погоду она бодряще холодна и приятно освежает тело и утоляет жажду. Вода в пустыне имеет загадочное свойство быстро заканчиваться в самый неподходящий момент, поэтому следить за ее запасами и пополнять их надо при любой возможности. После очередной остановки у колодца машина изнутри напоминает склад прохладительных напитков. По салону разбросаны пластиковые бутылки и канистры и только пара человек из всей экспедиции четко знает, какая вода техническая, а какую воду можно пить без кипячения.

Для нас Гоби началась с юрточного лагеря на краю пересохшего озера у самой величественной и длиной дюны в Монголии. Она протянулась изрезанной, светло коричневой стеной в двух километрах от туристического приюта и даже на таком расстоянии в ней проглядывалась тонкая вязь барханов, которые четко выделялись на фоне более темных высоких гор. Зрелище завораживало и приковывало взгляд своим сосредоточенным спокойствием и уединенностью. Казалось, что это край земли, или таинственная страна, известная еще из книг Хаггарда о копии царя Соломона. Но за обманчивым покоем и временным перемирием стихий скрывалась страшная сила. Наше знакомство с дюной началось еще в предыдущий день вечером, когда с предгобийского нагорья мы наблюдали в котловине пересохшего озера песчаную бурю. Ветер рвал, метал и сек мелкой каменной крошкой лицо и руки. От его рева мы с трудом слышали друг друга, но внизу перед нашими глаза разворачивалось настоящее светопреставление. Стена песка взлетела на десятки метров в воздух и напряженно мерцала в лучах заходящего солнца. На ночь мы вынуждены были просить убежища в юрте монголов, так как поставить палатки было невозможно. Ветер надрывно завывал в печной трубе и успокоился только на рассвете.

Юрточный лагерь, как место туристическое и коммерческое, открывался с прейскуранта услуг и двух — трех предложений увлекательного отдыха за разумную цену. Спартанский образ жизни и экспедиционный быт последних двух недель сделали нас сговорчивыми и покладистыми. Теплый душ сейчас казался райским удовольствием, а деревянная кровать с матрацем и одеялом — царским ложем. Хотелось после долго переезда по ухабам и пыльным дорогам вытянуться на цивилизованной лежанке, почувствовать уют подушки и запах чистого белья и замереть до самого утра. Но природа человеческая хитра и даже в некоторой степени лукава. За базовыми потребностями тела всегда тенью следует жажда развлечений, замешанная на здоровом прагматизме. А последний подсказывал, что самой заманчивой перспективой в столь удаленном от мест обжитых пятачке планеты будет двухчасовая прогулка на верблюдах к песчаной дюне. Других занятий кроме сна и созерцания в юрточном лагере не было и разумное вложение денег взяло вверх над тривиальным сном. Расторопный монгольский парень через полчаса организовал для каждого из нас по верблюду и мы, следуя примеру уважаемого барона, приподняли себя на два метра от земли и запылили по пустыне к далеким барханам.

Верблюд шагает по земле размеренно и неторопливо, как солидный гражданин, получивший квартальную премию. Его нога похожа на большой тапок с бахромой толстой шерсти по краям и ступает на песок уверенно и мягко, оставляя за собой цепочку ровных следов. Верхом на верблюде, слегка покачиваясь из стороны в сторону, можно дремать, созерцать окрестности, или мысленно составлять записки о своем «выдающемся» путешествии по Центральной Азии, предвкушая восторги поклонников и славу дерзкого странника. Надо только изредка придерживаться за седло, чтобы благодарные читатели раньше срока не лишились своего красноречивого рассказчика, и можно позабыть о дороге – верблюд сам найдет путь среди лабиринта песчаных холмов, следуя за погонщиком каравана. Ровный ход успокаивает, а через шерстяную обивку седла ноги и спину приятно окутывает пелена тепла, идущая от разогретого тела животного. В холодную гобийскую ночь так согревались торговцы, путешествуя по звездам от одного оазиса к другому.

Мы были в пустыне одни. Лагерь скрылся за неровностями рельефа и человеческое присутствие сузилось до нашего дыхания и отдельных звуков речи. Часто люди думают, что история – это удел прошлого и в стабильном настоящем она нас никогда не настигнет и не встанет у порога – иллюзия очень приятная и верно продлевающая человеку жизнь. Но стоит на мгновение убрать декорации, и реалии предшествующих эпох властно обретают свои права, а нынешний подконтрольный и разумный мир трещит по всем швам. Наша кавалькада из верблюдов-бактрианов напоминала караван, следующий по Великому Шелковому Пути. Это были те же камни, тот же песок и сухой воздух, которые окружали путешественников тысячу лет назад. Даже верблюды, вероятно, были потомками кораблей пустыни, которые несли на своих горбах тонкую ниточку торговли между Востоком и Западом. С тех пор отношение к богатству и стяжательству в человеческих сердцах не поменялось ни на йоту, как и суровость путешествий по пустыне, и теплота верблюжьих тел. Только время в людской жизни уплотнилось. Теперь за небольшие деньги можно легко повторить поездку Марко Поло в Китай, а следующий отпуск посвятить завоеваниям Кортеса в Латинской Америке, посетив попутно пляжи Кубы и выпив пива в Чехии. Пока самолеты и поезда отправляются по расписанию, а на туристических объектах есть удобные туалеты и грамотные служители, история живет на страницах книг и зависит от силы воображения. Но в эпоху перемен или на границах ойкумены, когда стабильность призрачна как дым, она может легко постучаться в дверь.

На следующий день мы пересекли дюну на машинах и оказались в долине динозавров у подножья высоких гор. Грунт под колесами стал наливаться всеми оттенками красного, как будто напитывался кровью доисторических животных, почивших здесь во времена неведомые и погребенных под толстым слоем морских отложений. Плескавшийся над Гоби древний океан, следуя научно обоснованной смене периодов и эпох, отступил за Старый свет и новые хозяева обретенной суши: вода и ветер, стали первыми археологами и палеографами в этих краях, освобождая кости динозавров от цепкой земли. Потом появились люди. Они уже прошли свой эволюционный путь, пережили потоп и вавилонскую башню и теперь катались на грузовиках по Гоби и копали, копали податливых грунт с мая по конец сентября. Им мы обязаны удивительными открытиями, потрясающими путевыми записками, где Гоби именуется страной ветров, и романтикой дальних экспедиций. Если не принимать во внимание этот исторический контекст, то долина динозавров – банальная равнина, нудная и скучная с редкими вкраплениями красных гор и оврагов. Козы и овцы здесь не пасутся и коммерческого проку от нее нет, но именно здесь среди камней и пустоты мы заблудились и пробили колесо.

Гоби похожа на коварного зверя, который терпеливо поджидает свою жертву в засаде, наблюдая за каждым ее движением. Не скрою, проходимость российского уазика внушает уверенность и дарит иллюзию защиты. Уазик как одеяло, под которым можно спрятаться от мнимых врагов и дождаться поздним вечером маму. Он натужно ревет, ползет и пробивается сквозь самые непроходимые места, пока он цел и невредим. Движение – жизнь не только для сердечников и граждан с избытком веса. В пустыне оно необходимо как вода. Без движения ты просто точка на карте, беспомощная и жалкая в своих претензиях на пространство и открытие неведомых земель. Вынужденная остановка вдали от намека на цивилизацию как мина замедленного действия, бездушна и безучастна. Таймер неизбежности сразу начинает обратный отсчет и срок твоей жизни вполне ограничен парой литров воды и зыбкой надеждой на чудо на фоне потрясающего гобийского пейзажа. Потерянная дорога на безлюдной равнине не лучше миража в пустыне. До нее может быть всего двадцать километров – пустяк для трудолюбивого уазика и утомительный дневной переход для человека. Но ее обретение скорее грустная усмешка, чем верное спасение — тонкий ручеек жизни может иссякнуть быстрее, чем тебя найдет первая машина. В Гоби реальность острее. Как лезвие ножа или боль от раскаленного железа она избавлена от условностей человеческого общежития. Видимо, поэтому древние пророки и святые бежали в пустыню. Небу здесь легче достучаться до сердца человека, как впрочем и страху, и отчаянию.

Мы ночевали под звездами на безводном пятачке у обретенной дороги, разрезающей пустыню от края до края на две бесконечные половинки. Перед сном я долго сидел невдалеке от лагеря на невысоком холме и вслушивался в тишину. Ночью мне снились острые камни под колесами уазика, которые безжалостно резали мягкую резину покрышки и как морские рифы пробивали деревянное днище нашего парусного корабля.

Комментарии (3)

RSS свернуть / развернуть
+
+1
Супер, Денис! :) Так вот ты куда сгинул! Как климат в Монголии, ни словом не обмолвился? Холодно по-ночам?
avatar

voleg

  • 15 июля 2011, 11:57
+
0
Да, было дело :). О климате, ветрах, горных перевалах и ночных температурах в следующих статьях постараюсь рассказать подробнее. Иногда было очень зябко, но это отчасти объясняется высотой. За все время путешествия мы редко опускались ниже 1500 метров. Обычно держались между 1700 и 2000 метрами на горных плато. На севере было холодно — на многих озерах еще на растаял лед. На юге, в пустыне, холодные ночи сменялись теплыми с ветрами.
avatar

Traveller

  • 16 июля 2011, 03:08
+
0
Блеск!!! Снимаю шляпу и склоняю голову! Молодец, Диночка! Уважаю и горжусь знакомством! Л.И.
avatar

larisa

  • 01 августа 2011, 16:36

Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.