Перемещения в пространстве, отблески чужих городов и стран часто заставляли меня задуматься над смыслом своих метаний по свету. В результате появилось небольшое эссе о философии путешествий. Эссе не завершено — в странствиях сложно поставить точку и нужен взгляд со стороны…

«Философия путешествий»

Киргизия. Я долго смотрел в Интернете на список туров и предложений: две недели в горах или на озере Исык-Куль. В моем воображении путешествие всегда было прочно связано с длительной поездкой. Страну как пирог нельзя проглотить за один раз. Пометить своим присутствием все значимые места, чтобы потом непринужденно в разговоре веско сказать «я там был» — такой подход был хорош для эволюционной теории Ч. Дарвина. Смысл поездки был иной. Даже знакомство с культурой и народами страны без какой-то общей идеи или мотива было прозаично и напоминало равнодушное скольжение по музейным стендам. Путешествие не укладывалось в эстетические и общеобразовательные рамки. Как удар копья отличается от выбивания ковров, так путешествие в своих изначальных побуждениях отличается от простого желания отдохнуть или набраться свежих впечатлений от незнакомых мест.
В поисках ответа можно было пойти по древнему пути апофатического богословия. Отрицание ложных мотивов и устремлений в своем остатке могло выявить суть.

Для меня путешествие это:

Не поиск свежих впечатлений.

Вначале своих метаний по стране и бесконечных переездов, когда в течение месяцев я почти не ночевал в одном месте два раза, мне еще казалось, что меня гонит вперед жажда свежих впечатлений. Но потом. Поездки часто были избавлением от неопределенности настоящего. Я садился в поезд с мыслью, что в ближайшие две недели моя жизнь будет упорядочена и распланирована по минутам. С плеч падал груз проблем и забот, поезд или самолет несли меня к намеченной точке на карте, и в эти свободные часы я мог с полным основанием почитать любимую книгу, или просто созерцать мир. Путешествия вырывали меня из мира требовательной иерархии ценностей. Я переставал быть винтиком в сложной системе отношений, не стремился соответствовать служебным обязанностям и получал дипломатический паспорт в мир свободы.
Путешествия были похожи на рождения, с новой судьбой, равными возможностями и необъятным миром вокруг. Стук колес, проплывающие мимо пейзажи, попутчики — первое впечатление рисует человека всегда в выгодном свете. В общении он раскрывает лучшие свои черты, а короткий промежуток времени, пока вы вместе перемещаетесь в одном пространстве поезда или похода, не успевает бросить на лицо попутчика размазанную тень бытовых подробностей и повседневных обид. Это была юность мира, когда великие открытия и подвиги еще были возможны.
Свежие впечатления сложно увязать с рождением. Поверхностны и переменчивы как легкий ветер летом, они раздражают наш избалованный вкус, и в следующее мгновение мы ищем что-то более изощренное и тонкое, чем монотонность поезда, или неудобство и холод гостиницы в горах. Впечатлениями делятся, их сортируют по полочкам и каждому их них привешивают бирочку с датой и местом. О неудобствах молчат, или пишут жалобы. Привязывать путешествия к поиску впечатлений так же нелепо, как и надеяться, что вечерний поход в китайский ресторан прольет свет на трудности Шелкового Пути.

Не расширение кругозора

Иногда поездки напоминают карту военных действий, разбитую на квадраты плацдармов, подлежащих захвату. На них в последствии можно поставить свой флаг и утверждать, что и там я был. Культурные поездки расширяют кругозор и утяжеляют багаж знаний. Они, как походы в театр и занятия в бассейне, относятся к непременному джентельментскому набору современного, интеллигентного человека и придают ему в глазах окружающих вес и статус. «Если ты путешествуешь, то ты живешь увлекательной и насыщенной жизнью, ты свободен и успешен» — такой лозунг мерцает в интернете и внушается нам с экрана телевизора. К сожалению, мы не замечаем одной маленькой детали: успех, как Луна, хранит молчание о своей обратной стороне. Между нами и местом поездки существует невидимая преграда — стекло автобуса или аквариума, в котором мы плаваем в полной уверенности, что открыли для себя новую страну или регион. Стенки аквариума точно соответствуют границам мира туриндустрии, где все отвечает нашим желаниям. Но мы и сами боимся сделать шаг в неизвестность. Успех не признает поражений, и часто в страну мы едем за своими ожиданиями и не любим разбитых иллюзий и разочарований. Простой жизни мы не касаемся — она упоминается лишь в сносках на страницах путеводителей и не приносит доход ни нам в виде приятной экзотики, ни тем, кто нам эту экзотику продает. По внушительным фотоаппаратам, рюкзачкам, яркой одежде и шляпам туристов видно издалека. Они как диковинные птицы вызывают у местных жителей улыбку, а их назойливость, отстраненность и любопытство раздражает. Мы впитываем потоки информации: даты и имена правителей, забавные анекдоты, памятники архитектуры, наивно полагая, что это и есть основной смысл поездки — набить свою голову справочными данными.

Не имидж

Иногда мне кажется, что любое творчество требует покоя и стационара. Поток лиц и ситуаций в бесконечных путешествиях обостряет инстинкты, но притупляет способность увидеть нечто цельное и важное в каждой поездке. Я знал за собой одну слабость. Иногда в разгаре новых планов и подготовки к очередной авантюре на меня накатывалась усталость. Одна мысль, что нужно в очередной раз бороться с тяжелым рюкзаком и переносить тяготы плохой погоды, ставила меня в тупик. Я не видел особенного смысла в покорении очередной вершины или в изнуряющем походе по горным равнинам. В последних путешествиях я почти не доставал видеокамеру из наплечной сумки. Статичные сюжеты на избитых ландшафтах меня не привлекли. В них не было ни динамики, ни азарта неповторимых кадров, когда ты чувствуешь момент и видишь рождение будущего фильма. Путешествия, как блестки, делали мой образ более привлекательным и ярким, оставляя за кадром высокую цену усилий, усталость и вынужденные свершения. Поклонники требовали рассказов и зрелищ, и я невольно подчинялся и отправлялся в путь уже ради них, а не по зову музы дальних странствий. Образ великого путешественника стал вполне самостоятельным и почти жил вместо меня. В такие минуты мне было горько осознавать, что стоит убрать от человека шарм поездок и в остатке будет почти зияющая пустота и мелочность. К сожалению, в этом мире даже странники думают о деньгах и престиже. Последний, преобразуя в волшебном зеркале, делает нас очаровательными и необычными в глазах окружающих. Говорунами и философами Россия всегда была богата, а кто такой человек, если у него нет стабильной работы, семьи и он не путешествует? Путешествия не могут быть имиджем. В своей яркой внешней мишуре поездки не говорят, состоялись мы, или нет, обрели мы внутренний покой, или гонимые модой на новое место мы, как мигрирующие птицы, бросились отметиться на этом птичьем базаре.

Не перемещение в пространстве

Я часто слышал от людей: «мы были там-то, а в прошлом году мы посетили это известное место». С таким же успехом пилот самолета, или стюардесса, или матрос с корабля могут похвастаться сотнями городов и мест, через которые проходил их маршрут. Новые страны требуют уважения, а города – желания узнать их, а не покорить. Чтобы нагрузить себя физически, например, на велосипеде, не обязательно ехать в Монголию, и простое присутствие в каком-то месте не может быть приравнено к открытию или знакомству с ним. С точки зрения перемещения в пространстве, дальнобойщики, которые возят грузы через Китай, Казахстан и Монголию, легко заткнут за пояс любителей поговорить о себе в Интернете, которые проехали две недели отпуска на джипах по «пустыне» и окрестили сей вояж гордым словом – экспедиция. Может ли быть названа путешествием пустая трата времени на другом ландшафте, проведенная за рулем автомобиля? Как бы мы не страдали тягой к перемене мест, мы несем на своих плечах самих себя и от внутренних проблем не убежать в другой город или страну. Наш кругозор и отношение к жизни плотным коконом закрывают наши глаза и чувства. Попадая в места, которые дышат историей, мы будем равнодушно проходить мимо, наше сердце не будет биться чаще, а глаза не станут искать призраков прошлого за унылыми развалинами крепостей и храмов. Бесполезно прокручивать тысячи километров, если в нашей душе нет того, что позволило бы узнать саму жизнь, вглядеться в чужие народы и их обычаи, понять себя лучше, оттолкнувшись от чужого. Можно восторгаться новизной и пестротой красок, но этот восторг похож на радость от нового телевизионного шоу и ради него не стоило ехать на край света.

Не яркий праздник

В каждом месте есть яркая пора, когда эту страну и ее людей выразительно как в театральной постановке, можно увидеть в одном событии-символе. На такие события спешат, к ним заранее готовятся: покупают билеты, бронируют гостиницы. Их обсуждают по телевизору, рекламируют в Интернете – кто-то делает на этом деньги, кто-то участвует, но те и другие сходятся в одном — карнавалы, фестивали и праздники увлекают. В них есть что-то волшебное, когда стираются границы между людьми, и ты невольно становишься частью какого-то действа, смеешься и кричишь вместе со всеми и как на волне стремительно несешься к неизвестной цели: катарсису или похмелью. Как в калейдоскопе перед тобой мелькают лица, сцены, маски и шествия, смысл которых остается непонятен, и есть только общее возбуждение, как на футбольном матче, или фестивале латинской музыки в Москве. Кажется, еще чуть-чуть и ты что-то постигнешь, станешь частью целого, и это будет длиться вечно. Праздники уходят. После них остается только трезвое утро следующего дня и смутная тоска по новым впечатлениям. Почему-то инстинктивно мы не считаем путешественниками футбольных фанатов, или поклонников эстрадных див, спешащих за своими кумирами по всему свету. Фестивали пива, авторской песни и водителей внедорожников в Папуа Новой Гвинеи, при всей своей удаленности от мест цивилизованных, несут иные цели, чем путешествие в эти места. Трудно себе представить, что Марко Поло ехал в Каракорум только на монгольский праздник, а Магеллан хотел лишь отдохнуть в Индонезии от забот в Испании и суетливой жизни при дворе.

Не что-то дорогое и возможное только как часть отпуска

Когда-то двухдневные походы в лес были связаны для меня с двадцати килограммовым рюкзаком и множеством полезных вещей на всякий случай. Десять километров от деревни уже были невероятной глушью, таили в себе опасности и неожиданности и поход был похож на подвиг и тяжелый труд вьючной лошади. Прошло около двух лет, путешествия в лес на неделю стали привычкой, мир расширил свои границы и охватил всю центральную Камчатку, а рюкзак стал легче. Потом были поездки по всей Камчатке, Горному Алтаю и в другие страны. Большой рюкзак ушел в прошлое. За ним последовали яркие спортивные куртки от модных фирм, дорогие туристические ботинки и прочие безделушки, накрепко связанные в головах менеджеров и прочих ответственных работников с представлениями о походах и экстремальных путешествиях. Их заменили простая дорожная сумка, маленький рюкзак за спиной и вещи, практичные и актуальные в поездках, которые можно найти почти в любом магазине на свете. Увы, к глубокому разочарованию любителей экзотики, житейские потребности жителей Индии не сильно отличаются от таких же потребностей жителей Аляски и товары на полках магазинов во многом одинаковые, только упаковки разные. Повседневность дальних стран не отличалась от ежедневной суеты нашей жизни, и везти на край света что-то специальное, значило с трапа самолета отъединить себя от простых людей, или пытаться в Индии рядом с чайной фабрикой расхваливать индийцам наш чай Акбар с красивой этикеткой. В молодости, у себя на родине я распознавал в людях туристов за сто метров по «международной» одежде путешественника: броской куртке или толстовке, солидным ботинкам, большому фотоаппарату, странной шляпе и панцирю-рюкзаку за спиной. В других странах я, наверное, был таким же раздражающим пятном в глазу для местных жителей. Мне было трудно на первых порах осознать, почему у себя на родине я одеваюсь неброско, а в другой стране должен напоминать попугая, когда все ее жители одеваются почти в такие же одежды, которые я ношу дома. Джинсы, брюки, однотонные рубашки и туфли – явления интернациональные. Видимо, производители одежды для путешествий придерживаются обратного мнения.
Постепенно, в своей повседневности мир стал доступным, и в каждую страну можно было возвращаться, как домой, где все привычно и знакомо. Медведи на улицах и заклинатели змей на каждом перекрестке существуют только в мифах и представлениях, которые мещане, просидевшие в своем околотке всю жизнь, создают о другой стране. У себя на родине мы не брезгуем гостиницами, автобусами и кафе, но которые в Египте или Турции мы бы даже не обратили внимания. Страх перед чужим и незнакомых не только приковывает нас к собственной, насиженной деревне, но и невольно увязывает путешествия с опасениями больших денежных трат. Удивительно, что в своей обычной жизни мы тратим денег больше, чем жители большинства стран, которые иногда спокойно живут на 5 долларов в день. Наши продукты, аренда жилья, билеты на автобусы и электрички в среднем дороже и зарабатываем мы больше. Даже цены на внутренние авиарейсы у нас выше, чем расценки на международные перелеты. Воздух путешествий, то, что делает мир ближе – система дорог, приютов, пограничных формальностей и питания, часто чище и свежее, чем это кажется нам из привычного окружения, только мы почему-то и в дальних странах предпочитаем европейские гостиницы, желательно без местных жителей среди гостей.