Прошло много месяцев после поездки в Непал, а у меня о впечатлениях ни строчки. Не лежит сердце к путевым запискам. Возможно, не было захватывающего события, которое вызвало бы эмоциональный взрыв, столь необходимый для яркого повествования, или не понял я до конца, что со мной происходило в горах, и что я видел в прогулках по окраинам Катманду. Друзья и знакомые ждут рассказов, кто-то просит совета для своей поездки — в ответ им только тишина. Не устоялось, не улеглось. Я пробовал вести дневник – поездка началась у меня несколько забавно, но слова упрямо не складывались в предложения. Потом вспомнились горы.
Первое открытие на походной тропе – идти легко, дорога удобная и достаточно широкая, но перепады высот сводят с ума, особенно в первый день. «Почему же она так петляет?» — вопрос бьется в голове в такт с быстрыми ударами сердца, когда медленно ползешь вверх по бесконечным каменным ступеням. В горах непальские тропы стали темой жалоб и слез, утешений и нескольких вечерних бесед за ужином со спутниками и случайными попутчиками. Для европейского ума была не постижима странная логика, которую вложили местные жители в тропу, когда пробивали ее до своих селений. «Обычно у нас в горах», — как горячо доказывали мне ирландцы, потягивая пиво в приюте, где мы коротали длинный вечер, — «тропа держится высоты и идет по гребню, не проваливаясь в долины без острой необходимости». В Непале же тропы были созданы с явной заботой о здоровом образе жизни и занятиях физкультурой. Когда два селения находились в переделах видимости, и на топографической карте от одного до другого было подать рукой, казалось, что маршрут будет приятным и нетрудным. Вот в это самое мгновение логика очевидного переставала работать, и непальские тропы начинали проверять туристов на терпение. Через пару сотен метров неожиданно выяснялось, что если вы хотите из точки А дойти в пункт Б, то надо спуститься по вертикали метров на 700 и подняться на один километр и так…, увы, два раза. После очередного подъема мне приходилось читать отчаянные надписи, вырезанные перочинным ножом на деревянных столах в местах отдыха: «I will never do it again». Это был вселенский крик о помощи жителя равнин, который по собственной воле приехал в загадочные Гималаи. Иногда тропа целый день шла через одну нескончаемую деревню, мимо домов, сквозь огороды и загоны для животных. Яркие куртки туристов давно стали в Непале привычной частью ландшафта, как мулы, или козы. Чтобы первые не терялись и не наломали дров в чужих дворах, для них везде висели таблички-указатели «Вам туда».

На высоте непальский лес вокруг вырастал неожиданно. Как будто по волшебству пропадали шумные деревни, и высокие деревья с лианами и яркими красными цветами сменяли дома и огороды. В лесу было пустынно и напряженно таинственно. Тонкая ниточка тропы пульсировала жизнью, но в нескольких метрах от нее начинались непролазные дебри, которые что-то тихо шептали и внимательно следили за пришельцами. Иногда дебри разрезал резкий крик, или топот испуганных животных. Один раз в лесу я натолкнулся на стадо диких обезьян. С шумом и гвалтом они бросились врассыпную и полезли на деревья. До сих пор удивляюсь, почему они увидели во мне «царя зверей» — могли ведь побить без труда. Увы, человек в лесу – самое беззащитное животное.

Чем выше в горы, тем чувствительнее перепады температуры и заметнее смена погоды. Утром еще солнечно и небо почти чистое без облаков и дымки. После обеда порывами налетает проливной дождь и иногда может пойти снег. Промокаешь быстро, изо рта идет пар и тело деревенеет. Согреться практически не возможно – в туристических приютах не топят или дают керосиновую горелку за деньги. Она сжигает последний кислород в воздухе и вызывает приступы головной боли. Туристы от непогоды сбиваются в случайные группы, просят засаленные одеяла и предаются безделью. В клетушках спальнях в это время лежать совсем грустно. Часто в это время к ним подкрадывается горная болезнь. Особенно неистово она разит жителей европейской равнины. Они зеленеют, читают книжки о последствиях высоты и им становится еще хуже. Пища уже не доставляет радости, а разговоры попутчиков только подчеркивают собственное одиночество в горах наедине с болезнью.

Ночью я залазил с головой в спальник, накрывался одеялом и проваливался в зыбкое забытье почти до рассвета. Холод бодрил мысли и позволял уснуть. Ночь – это особое время в горах. Посторонние звуки слышны отчетливо и немного тревожно: кто-то не может уснуть и ворочается на койке, кто-то тихо разговаривает на улице, и мелодия речи накладываются на шум дождя. После полуночи, если озноб и холод окончательно не сломили волю, можно выйти на крыльцо посмотреть на звезды. Небо в горах раскрывает ночью ворота в сверкающую бесконечность. Звезды сияют ярко и смотрят на нас спокойно с улыбкой.

Утром, преодолевая дрожь тела и дробь клацающих зубов, я бежал на кухню пить горячий чай и старался быстро встать на тропу, чтобы пройти большую часть пути без дождя. Навстречу мне шли, или по пути обгоняли люди, часто груженные тяжелыми корзинами, которые ремнями крепились у них на лбу. Это были носильщики-шерпы. В горные селенья нет дорог, и все грузы: продукты, газовые баллоны, домашнюю утварь и строительные материалы, везут на мулах или несут на себе. В популярные туристические лагеря у подножья многотысячных вершин почти все вещи, включая деревянные кровати, столы и оконное стекло, принесены на плечах людей. Ослики не могут пройти туда по каменным осыпям или снежникам. Иногда женщины путешественницы нанимают женщин-шерпов, которые так и бегут по тропе с грузом в длинных разноцветных юбках. Я обратил внимание, что шерпы много улыбаются, смеются и подшучивают друг над другом. У них нет утомленной или сосредоточенной маски, которая часто сопутствует нашему лицу во время отдыха в горах.

Горы приближались постепенно, отсеивая путников и бытовые удобства. Высота ставит невидимый барьер на пути у туристов — своеобразный экзамен, который проверяет на решимость идти дальше. Вначале человек испытывает легкое головокружение, потом с беспокойством замечает, что пестрые непальские деревни остались внизу, и тропа уже скользит вдоль крутых склонов, и на ней появился снег. Все инстинкты и путеводители кричат ему, что нужно быть осторожным. Он обращает внимание на каждый шорох, прислушивается к себе и с тревогой осматривает свою экипировку – все ли он правильно взял, ведь скоро будут реальные горы. Результат не заставляет себя долго ждать. Первыми дыхание гор ощущают женщины, как существа более впечатлительные и восприимчивые. За ними ломаются умные, интеллигентные мужчины – они читают много книжек. Потом высота настигает сорванцов, которые лихо берут перевалы, болеют и быстро катятся вниз. Удивительно, но лучше всех идут в гору большие группы организованных японцев — видимо, они очень любят свою Фудзияму.

Горы раскрываются, не торопясь в ритме размеренного шага, и полностью пленяют воображение и чувства своей величественной, грозной силой. В какое-то мгновение среди заснеженных вершин и провалов бездны под ногами ты с трепетом ощущаешь в красоте приближение вечности. Я встретил свой рассвет в горах и долго в тишине наблюдал, как первые лучи алого солнца танцевали на снежных склонах Аннапурны.