Наше второе путешествия по Ликийской тропе мы начали из городка Каш, который расположен в двухстах километрах к юго-западу от Анталии. Добирались мы до него почти четыре с половиной часа на местном автобусе. Дорога бежала через горы и вдоль скалистого берега моря. Из-за работающего кондиционера дневная жара внутри салона не ощущалась. Полотно трассы, как по волшебству, разворачивало перед нами все более яркие картинки. Красные камни сменялись сосновыми лесами. Непривычный цвет моря уступал место изрезанной линии скальных выступов и резких поворотов. В окне мелькали гранатовые сады, апельсиновые рощи, бесконечные ряды теплиц и ровные городские пляжи с зонтиками и шезлонгами. Автобус то летел со скоростью ветра, то замирал на узких участках дороги и почти крался, ощупывая трассу за очередной скалой. Красота пейзажей завораживала и баловала глаз пестротой и калейдоскопом мимолетных впечатлений, которые потом тревожат мысли фоном воспоминаний.

В Каше на автовокзале мы узнали расписание марштурок до Патары на следующий день и пошли искать кэмпинг. Уютный город с чистыми улицами, завернутыми в зелень южных деревьев, как новогодняя игрушка в подарочную обертку, Каш сразу располагал к себе. В городе чувствовалась курортная нега, знойная и временами капризная, как порыв летнего ветра. Она витала над многочисленными вывесками ресторанов и пансионов, пряталась в такелаже яхт, стоящих в городской гавани, и читалась на лицах туристов, которых здесь было не меньше, чем местных жителей. О достатке и довольстве людей, приехавших отдыхать в Каш, говорило и количество банков, предлагавших свои услуги иностранцам. Все здесь дышало покоем, увеселениями и беззаботной праздностью мирка, отрезанного от экономических хлопот и неурядиц. В нескольких километрах от города в море лежал греческий остров, связанный с Кашем ежедневным паромом. Чтобы обновить турецкую визу и продлить свое пребывание в этой стране, достаточно было съездить утром в Грецию и вечером вернуться назад. Каш со всех сторон закрывали горы. Зимой дожди здесь шли реже, чем в Анталье. Рядом не было крупных сельскохозяйственных поселений, а великолепная бухта, спрятанная за вытянутым вдоль побережья полуостровом, давала надежное укрытие для любых лодок, катеров и яхт. Древние греки ценили удобный залив на месте Каша и построили здесь город Антифеллос. Но крутые горы не давали выхода к внутреннему плоскогорью с сетью основных торговых дорог, или крупным речным долинам, поэтому город не имел стратегического значения, и не вырос до размеров античных Патары или Миры. В двадцатом веке требования к поселениям на берегу теплого Средиземного моря поменялись кардинальным образом, и теперь турецкий Каш был местом, где зимовали богатые европейцы в основном из Англии и Германии.

Кэмпинг нашелся около античного театра на пологом склоне, который террасами спускался к морю, обрываясь у воды отвесными невысокими скалами. На террасах стояли домики и были разбиты площадки под палатки и дома на колесах. Цена за ночь оказалась самой высокой за все наше путешествие по Турции. Кэмпинг выглядел ухоженным и гудел как пчелиный улей. Место было обжитое и очень популярное у иностранцев. Мы решили, что опыт и вероятность интересного общения окупят потраченные на проживание деньги. Смотритель выделил нам площадку под оливой с чудным видом на море. Мы поставили свою суровую палатку, которая смотрелась на фоне легких чужих палаток как дикий мустанг в компании ручных пони, и пошли «испытывать» воду. На русскую речь оборачивались. Среди «приличной» публики она была в диковинку. Обычно русские и украинцы, путешествуя с палаткой, редко останавливаются в столь пафосных и дорогих местах. Те же, кто отдыхает у моря, как правило, живут в неприступных крепостях с высокими заборами, которые по ошибке в рекламных проспектах называют отелями. Поэтому простой русский для иностранцев — вид редкий и вызывает законное любопытство, особенно, если он может хоть немного изъясняться на иностранной мове. Хотя мы и заселили всю планету, пути обычных русских и зарубежного среднего класса пересекаются нечасто.

Пляжа у кэмпинга не было. На забетонированной поверхности среди скал стояло несколько лежаков, а в воду вела приставная лестница. Море показалось мне холодным и вначале приняло меня как нелюбимая тетка, к которой я нагрянул с неожиданным визитом и нарушил все ее «девичьи» планы. Потом вода под солнцем заблестела, глубину пробили лучи и я поверил, что нахожусь за тысячи километров от дома. Костя плавает гораздо лучше меня. Он, как тюлень, может часами не вылезать из воды и иногда устраивает заплывы на дальние расстояния. Я предпочитаю держаться берега и оттачивать технику плаванья, когда получаешь удовольствие от ощущения собственного тела, разрезающего воду как киль океанской яхты, которая идет под парусами. Глубину я не чувствовал. Под моими ногами на дне было выложено камнями слово «Каш» и мне казалось, что я легко смогу нырнуть и коснуться дна рукой. Потом Костя поманил меня к себе и указал рукой куда-то вниз. Я посмотрел. Маленькие, почти игрушечные фигурки аквалангистов что-то делали у самого дна прямо подо мной. Солнце хорошо освещало их снаряжение и картинка была бы умиротворяющая, если бы не расстояние между нами. Глубина была около тридцати метров и мы совсем ее чувствовали. Так иногда можно резвится над бездной в полной уверенности, что играешь в песочнице.

Ближе к вечеру, когда солнце ушло на запад и вечерние сумерки принесли прохладу, я экспроприировал пластиковые стулья у соседней палатки, пока ее хозяева, потакая социальному инстинкту, пили пиво в баре, и, пригласив Костю составить мне компанию, устроился на террасе рядом с шезлонгами. Вскоре на каменную стенку, которая отделяла одну террасу от другой, пришли две молоденькие загорелые иностранки. Они о чем-то тихо беседовали, распивали какой-то напиток из бутылки и изредка кидали на нас быстрые заинтересованные взгляды. Им было скучно. Вскоре пустая бутылка полетела в кусты. Одна из женщин прошелестела мимо нас с загадочной улыбкой за добавкой огненной воды. И, когда она вернулась, я решил проявить инициативу с самыми «чистыми» намерениями: развлечься и «размять» свой английский, который «одеревенел» от долгого простоя. Намерения наши совпали. Встречи всегда предполагают искру. Женщины оказались из Австралии и уже шестой месяц совершали турне по Западной Европе без особой цели. Мы поговорили о пляжах, крокодилах и акулах. Потом затронули красоты Турции и выяснили, что они собрались пройти наиболее живописную часть Ликийской тропы, но сомневались и не знали, с чего начать. Мы с Костей сразу приободрились и почувствовали себя экспертами. Разговор стал более предметным, и в интонации вопросов я уловил явное размышление: «не присоединиться ли нам к этим парням». Нас это тронуло и заинтересовало. Потом мы все взвесили, вспомнили, сколько нам лет, и при здравом размышлении решили, что вечернее общение за чашкой чая с видом на море — отличное времяпровождение. Но ворох проблем и ограничений от навязанных попутчиков-женщин лишат нас столь приятной и сладостной свободы. Надо было в языке намеков и полутонов передать наш отказ. Мы разговорились об античных древностях, я стал «умничать» и женское благоразумие взяло верх над азартом и духом приключений. Дамы вновь заскучали и мы благополучно разошлись по своим «шатрам».

Утром после традиционного завтрака из овсяной каши с изюмом мы отправились на культурное мероприятие — посещение ликийских городов Патары и Ксантоса. На вокзале деловые, но неторопливые турки сразу указали нам нужную маршрутку и через пятнадцать минут ожидания мы уже летели вдоль моря по направлению к городу Киник. Киник оказался сонным провинциальным городком с теплицами, огородами и тракторами. Развалины Ксантоса — древней столицы Ликии, лежали в одном километре от автостанции Киника. Уже по прошествии времени я понимаю, что древний Ксантос был достоин более пристального внимания при осмотре. Центр политической и культурной жизни Ликии, город оставил после себя ряд важных памятников, затерянных среди скал и травы. Когда гуляешь по развалинам, трудно представить, что из Ксантоса был вывезен один из центральных экспонатов Британского музея — гробница с неядами. Здесь же находится и знаменитый саркофаг с гарпиями, и памятная стела с надписью, которая стала ключом к ликийскому языку. В Ксантосе получил образование Николай Чудотворец и рядом с городом располагалось значимое для всего античного мира святилище богини Лето. Культовые и общественные сооружения сохранились хорошо, благодаря труду нескольких археологических экспедиций. Театр располагал даже сценой и специальным камнем-звонком, на котором отбивали звуки о начале представленья. Кроме нас с Костей по развалинам бродили козы и несколько туристов. Город занимал удобную возвышенность у реки Ксанф и от бывших крепостных стен открывалась прекрасная панорама на плодородную долину внизу. По жилым кварталам города среди прямых улиц и фундаментов домов гулял ветер, а пожухлая трава служила ярким нарядом для когда-то оживленных внутренних двориков В одном из домов мы наткнулись на затейливый узор напольной мозаики, а по соседству зиял провал в бывшую цистерну с питьевой водой.

В отличие от Ксантоса Патара занимала обширную равнину и масштабы города были скрыты под земляными наносами и разрозненными сооружениями. Торговый город, экономический двигатель всего Ликийского союза, Патара обладала отличной внутренней гаванью и была связана морскими узами со всеми землями восточного средиземноморья. В эпоху римлян здесь заседал совет Ликийского союза и принимались важные решения, которые потом выбивали на памятных стелах для всеобщего обозрения. Горожане носили дорогие одежды из заморских тканей и гордились тем, что их город посещали римские императоры. Римские обычаи были в моде — богатство позволяло. Нега и роскошь сочетались со зрелищами и закрытыми вечеринками, поэтому и театр был построен гигантский, и несколько комбинатов по помывке, которые назывались банями. Для пущей солидности им давали имя какого-нибудь императора и городская элита проводила в бассейнах с теплой водой большую часть свободного времени. Посетил Патару и апостол Павел во время своих миссионерских путешествий по Малой Азии. Рядом с городом лежит знаменитый песчаный пляж, где гнездятся черепахи карета-карета. С глубокой древности черепаший суп считался деликатесом, но наши современники сию забаву запретили и теперь часть пляжа занимает заповедник. С Костей мы прошли до берега, но искупаться не смогли. На море был сильный шторм. Грязные волны вгрызались в берег и пляж тревожил пустынными пространствами и одинокими белыми шезлонгами, которые, казалось, росли из светлого песка. Для истории я сделал сюрреалистическую фотографию Костю в красной футболке на белом песке и мы поехали в Каш.