В путешествиях не только узнаешь новые места или открываешь для себя необычные традиции или потрясающие природные чудеса. Часто главное в поездке — это встречи, яркие, как полет кометы, или глубокие, как всплеск воды на дне бездонного колодца. Мимолетные знакомства и беседы с попутчиками на горной тропе, или соседями по гостинице, оставляют в душе след. Иногда он кажется незаметным и даже пустым, но через много месяцев, уже вернувшись домой, начинаешь по-другому смотреть на вечерние разговоры у костра или знакомства в пути. Они наполняют душу волнением и возвращают нам перспективу. Пытаясь найти свое место в жизни, часто переменчивой и непредсказуемой, мы больше узнаем о своих желаниях и внутреннем мире, сравнивая себя с другими. Есть в этом какая-то неведомая нам тайна соприкосновения личных историй и судеб. Для кого-то — это чтение книг и автобиографий, для меня — это встречи и разговоры, которые возвращаются ко мне багажом памяти и опыта.

Во время моей первой поездки в Индию я жил на берегу океана в маленькой гостинице под пальмами. Она состояла всего из трех номеров и была проста и уютна. Моя комната размещалась на втором этаже с окном на пустынный пляж, где непрерывно шумел океан. Волны ласкали песчаный берег и качали узкие пироги ловцов креветок вдали — все вокруг был необычно, ярко и ново. В первый день я не обратил внимания на соседа внизу — он вел себя тихо и редко появлялся на воздухе. На второй день к нему приехал смуглый рикша с товарами и продуктами. Я услышал голоса и столкнулся с ними на лестнице. Мой сосед был американец, высокий, пожилой и без налета ухоженности и глянца, который сразу выделяет женатых мужчин. Звали его Роберт и говорил он скрипучим голосом с ужасным калифорнийским акцентом, который я понимал через слово. Двигался он с трудом, опираясь на костыли. Как я выяснил позже, приехал он в Кералу ради дешевой медицины и веры в аюреведический массаж. Я вежливо поздоровался, но Роберт, уловив мое русское произношение, вцепился в меня намертво. Ему нужен был собеседник, молодой и полный сил, который только стоит в начале странствий и может оценить знания и опыт старости, утомленной и уже побывавшей во многих переделках. Я практиковал английский, Роберт убивал тоску и мы часто проводили у него вечера за чашкой настоящего индийского чая. Он рассказывал мне о временах, когда Непал еще был страной дикой и неизвестной и путешествие туда было связано с настоящим риском для жизни. Вместе с другом они пытались прорваться в Тибет и отбивались от грабителей перочинным ножом. Все было в прошлом. Без семьи, заброшенный в далекую Индию, вынужденный считать деньги, больной и старый, он рассказами подводил для себя итог. Я слушал, сочувствовал, проявлял интерес, а сам неотступно думал, что одиночество пугает, особенно если не хватает умного общения и люди не могут оценить твои знания, приключения и опыт. Общение так же важно для таких людей, как вода, как попытка не потерять себя и скрасить одиночество. Возможно, меня ждет такой же закат, и тогда умный собеседник будет неоценимым подарком в пути.

Мне очень много дали поездки с иностранцами по Горному Алтаю. Я предпочитал больше слушать, так как мой английский не позволял мне выражаться гибко и красиво. Чужие истории были подобны вихрям. Они сметали мое устоявшееся мнение и самооценку. Казалось, что не я везу группу новозеландцев по горам и долинам Алтая, а они берут меня с собой в необычные путешествия и опыт своей жизни. Что я мог им рассказать? На мои рассказы о чудесах индийского города Кочин, один из них, Алан, улыбнулся и скромно заметил, что был в этом городе 15 раз. Когда я коснулся чужой экспедиции на джипах из Новосибирска в Катманду, он ответил, что ездил из Катманду на автобусе в Лондон ровно 80 дней. Для них открыли специальный коридор между воюющими Ираном и Ираком. Они ночевали в пустынях, возили с собой собственное лагерное снаряжение и поменяли автобус только один раз — в Стамбуле. Алан прежде уже был в России, и не только в Москве и Санкт-Петербурге, но успел посетить Одессу и Киев. При этом ему было 83 года и он очень успешно читал лекции по географии в своей Новой Зеландии. Мне оставалось прятать свою гордость и впитывать в себя отблески чужих стран и отзвуки невероятных рассказов.

Я давно отметил, что в Европе нет страха перед чужими странами. Люди в поездки отправляются легко и не подменяют их экскурсионными турами, или пакетным отдыхом на пляже. В западном мире есть вкус к путешествиям. Почти все мои знакомые иностранцы долго жили в других странах, занимаясь волонтерскими работами, или просто размышляя о смысле жизни и перемещаясь из места в место. Кто-то отработал год в африканской Руанде, кто-то полгода помогал в медицинской клинике нищим из трущоб Мумбая, а кто-то уехал на три месяца в Аргентину и учил местных детишек английскому языку. Они не спешили отметиться у основных достопримечательностей страны и никто из них не гнался, подобно рекламе в глянцевых журналах на борту самолета, за пятью или семью важнейшими чудесами, которые просто необходимо увидеть на Филиппинах, Карибах или в Париже. Видимо такая реклама — воплощение фаст-фуда в области путешествий, или краткая инструкция по эксплуатации свободного времени. Иностранцев мало беспокоила карьера, или собственный возраст, хотя многим было далеко за тридцать — самая пора подумать, а состоялись они в жизни, или нет. Ответ был очевиден и невероятен — они старались найти себя и жить увлеченно. Я не знаю, был ли это результат воспитания, или уверенности в том, что в родной стране им всегда помогут, не бросят на произвол судьбы и выплатят пособие по безработице? Может быть, они научились ценить в жизни малое и не заботились, что о них подумают другие? Редко среди них попадались менеджеры и юристы. Чаще я встречал врачей, геологов, учителей, воспитателей, инженеров, домохозяек, журналистов, автомехаников, ученых, фармацевтов, музыкантов, поваров, фермеров и людей, занятых в семейном бизнесе. Они были легки на подъем и не боялись неизвестного. Я общался в Индии с английским врачом, который приехал из Лондона на пять дней, чтобы посмотреть Кочин и парк Перияр, а в Непале встретил одинокого пожилого француза, который не знал ни слова по-английски, но уверенно шел в базовый лагерь горы Анаппурна.

Встречи толкали меня на размышления и ставили вопросы. Например, почему я живу в Москве? Здесь зарплата выше — отвечал услужливый голос внутри меня. Получается, я живу из-за зарплаты и от зарплаты до зарплаты — такой непрерывный естественный процесс, как еда например, спрашивал я? В других городах делать нечего, там мало платят — убеждал голос. Иными словами, зачем ехать в Лондон шахтеру, если там нет шахт, и офисному менеджеру в Непал, если там ужасная нищета? Зачем мне работать на свою пенсию, если ее размер привяжет меня к одной точке на карте? В Азии я не видел наших простых российских пенсионеров с авоськами, хотя иностранных дедушек и бабушек в спортивных куртках и треккинговых ботинках там было предостаточно. Зачем только они лезут в горы? Сидели бы дома, внуков бы воспитывали. Багаж опыта из других стран, дыхание пустыни и ледяных вершин, живое знакомство с чужой культурой и попытка найти общий язык с людьми, говорящими на других языках — все это баловство и никакого отношения к трудовому стажу, или уважению соседей и сотрудников по работе, не имеет. Видимо, на закате лет придется мне рассказывать друзьям о своей работе или даче, если таковая, вдруг, у меня появится. Буду еще вспоминать встречи на пути и думать, как индюк в курятнике, а сумел бы я тогда полететь за журавлями в теплые страны.