Дни в табуне летели незаметно. Я старался не мешать пастухам и больше слушал и наблюдал за повседневными делами. Скоро ко мне совсем привыкли и перестали воспринимать, как постороннего человека. Было в этом какое-то умаление моей личности, но оно позволяло другим людям раскрыться и не видеть во мне источник опасности или осуждения. Во время своих продолжительных странствий я давно подметил, что простые люди боятся нахрапистых и наглых жителей больших городов, которые давят их своей энергией и четкими представлениями о жизни. К сожалению, успешность в городской суете накладывает сильный отпечаток на характер человека. Он начинает везде себя вести по-деловому и без доли стеснения или уважения к хозяевам или местным жителям. Все, что отличается от его взглядов, воспринимается им как недостаток, неразвитость и отсталость, и он поглядывает свысока на людей из провинции или бедных стран и учит их «правильно» жить. В результате они замыкаются в себе, а он остается в личностном вакууме, так и не сделав за всю свою жизнь ни одной попытки понять или почувствовать другого человека. Мне было жалко таких упущенных мгновений и я решил не лезть со своим уставом в чужой монастырь.

Надо признаться, что жизнь в табуне отличается от обычных наших представлений о работе с 9 до 18. Еще более удивительно отсутствие телевизора, газет, дивана и пивного ларька. В юрте всегда играет радио, поэтому пастухи в курсе всех мировых событий. Для них пасти оленей и следовать за табуном – образ жизни, как для нас два выходных в неделю, выезд на дачу и походы в театр или музей. Только они, в отличие от нас, живут 24 часа в сутки, мы же все время работаем и «жизнью» называем свой месячный отпуск. В юрте все внутреннее пространство приспособленно для каких-либо целей. На опорных шестах у дымохода сушится одежда и обувь. Рядом с печкой на ремешках вялится мясо. В углах стоят сумки с припасами, лежат радиостанция и ящик с ремнабором. Где-то есть аптечка и комплекты посуды. Чтобы чумработнице было нескучно, в юрте живет кошка. Она же ловит проворных мышей весной, когда они пробираются в теплую юрту и ищут остатки еды.

Особое слово надо сказать о собаках. В табуне они незаменимые помощники человека — всегда чуют приближение чужих и подают лаем своему хозяину сигнал. В лесу они предупреждают об опасности и могут задержать агрессивного медведя, пока хозяин шустро убегает или достает дрожащими руками карабин. Во время стоянок пронырливых собак держат на привязи, чтобы случайно они не покусали гостей, или не вздумали воровать еду или пугать оленей. Собаку у юрты отвязывают только под контролем человека и стараются не упускать ее из вида. Если пастух идет в лес за дровами, или за материалом для изготовления предметов быта: лыж, нарт, шестов, то собака вьется у его ног и бегает прыжками от радости, что, наконец-то, закончилось ее заточение. Но за верными помощниками нужен глах да глаз. Я несколько раз наблюдал, как пастухи закапывали глубоко в снег куски оленьего мяса и накрывали его сверху шкурой, чтобы собаки не разворовали своеобразный холодильник и не оставили пастухов без припасов. Часто все усилия людей оказывались тщетными, и хитрые воровки утаскивали мясо, прибегая к невероятным уловкам и обману. Толстая шерсть позволяла собакам ночевать на улице и после обильного снегопада утром из-под снега был виден только кончик черного носа. Такую собаку не сделаешь домашней, и никому из пастухов даже в голову не придет пустить ее погреться в юрту.

К еде в табуне надо привыкнуть. Из-за скудности припасов, недостатка денег и невозможности хранить где-то овощи и зелень, меню зимой у пастухов очень однообразно, под стать окружающей их черно-белой тундре. Мясо едят три раза в день и специально с пряными приправами или разными соусами и гарниром его не готовят. Оно просто варится в котле. Куски потом бросают на деревянные дощечки и каждый берет, сколько ему нужно. Подают его с румяными лепешками из дрожжевого теста, которые жарят на растительном масле в чугунной сковороде. От такой диеты уже через три дня у гостя, из-за остутствия привычки, развивается жуткая изжога. Я страдал ужасно, и все мои знакомые, кто имел аналогичный опыт пребывания в табуне, упоминали проблему питания особо, и все жаловались. Спасался я солеными рыбьими головами, которые были у пастухов в изобилии. Чтобы как-то пополнить запас витаминов, пастухи едят много свежих внутренностей. Кровь оленей они не пьют – это все досужие вымыслы городских жителей, которые стараются увидеть в кочевниках необразованных вараваров, но блюда из нее готовят. Самое главное из них – кровяной суп. Чумработница кипятит полкотла воды, снимает его с огня и тонкой стуйкой вливает в воду кровь, которая сворачивается, но не теряет полезных микроэлементов и витаминов. Есть такое блюдо сложно, но оно на самом деле простая похлебка, по сравнению с другими кулинарными изысками. Пастухи едят сырую парную печень оленя. На вкус, присыпанная солью, она приятная, но я такими деликатесами старался не злоупотреблять по совету своего друга врача. У разных наций, разные пищевые предпочтения и то, что русскому полезно, для другого может закончится больницей. Еще в табуне любят сырой костный мозг и измельченные в кашицу легкие. Во время таких пиршеств чумработница Клава жалостливо смотрела на меня и предлагала сварить мне оленье сердце. Измученный изжогой и голодом я соглашался и ел свое аппетитное блюдо, пока другие пастухи грызли кости или жарили на буржуйке оленьи губы или щеки.

Сам процесс добычи мяса совсем не прост, как может показаться на первый взгляд. Чтобы зарезать оленя на еду, весь табун подгоняют к юрте – так нет необходимости тащить тушу издалека, она сама подойдет к месту заклания. Выбирают и ловят оленя долго — он должен быть бесполезным с точки зрения пастухов. Например, под нож никогда не попадет самец-производитель, молодая важенка, крепкие телята или крупные кастраты. Выбирают слабого теленка или самочку, которая второй год не приносит приплод – такие олени в табуне лишние. Весь табун заставляют кружить на месте и долго высматривают нужное животное. Потом его ловят маутом (аналог аркана), заставляют упасть на снег и быстро убивают ножом. Такой прагматизм и бесчеловечность валят западного зрителя с ног. Я видел не раз, как бледнели в табуне иностранцы и как разбивались вдребезги все их гуманные представления о любви к животным, когда на их глазах пастухи деловито и хладнокровно резали оленя, разделывали его на части и собирали в тазик кровь до последней капли. В кочевом мире, который постоянно балансирует на грани выживания, иные взгляды на человечность. Люди здесь менее сентиментальны и более привычны к смерти, которая ходит с ними рядом без прикрас, а нам является уже в виде готовой продукции – колбасы и сарделек. В табуне все подчинено одной цели – наладит устойчивый цикл жизни на основе ландшафта и наличных ресурсов, а что там думают животно-любцы, оленеводов не интересует.

Вода и дрова – источник основных хлопот по быту в табуне зимой. В условиях тундры дрова приходится добывать из долин, которые завалены глубоким снегом. Их стараются экономить, так как табун долго стоит на одном месте и за дровами надо ездить далеко на снегоходе. Для последнего часто нет бензина, поэтому ночью в юрте печку никто не топит – привыкли и надобности особенной нет, так как спальные мешки из оленьих шкур отлично держат тепло. Моются в табуне зимой несколько необычно – в юрте натапливают жарко печь, нагреваются у нее и ныряют в снег, и так несколько раз. Одно из новшеств цивилизации, которое прижилось в табуне – это стирка белья. Для этих целей с собой возят пустую бочку, которую можно использовать и для купания. В ней же и стирают белье, а при переездах прячут в нее хрупкие вещи или продукты. Воду найти зимой сложно. Из снега топить нельзя – слишком много расходуется дров, да и вода получается дистилированная без солей. На ней можно только протянуть ноги, а не готовить пищу, поэтому пастухи ищут горные ручьи. Все ручьи зимой занесены снегом, и пробиться до воды бывает очень трудно. Иногда источник воды – это глубокая яма в чистом поле, на дне которой зияет маленькая черная полынья. Возят воду на нартах во фляге и черпают из полыньи котелком.

В таких мелких заботах проходит повседневная жизнь оленоводов. В перерывах между делами старшие пастухи много читают, а младшие упражняются в метании маута (местного аркана) и строют планы, как они уедут из табуна в поселок к телевизору и дискотекам. Подобно нам, они уже стали детьми цивилизации и мечтают о деньгах, машине и квартире.