Сила вещей. Часть 1

Обычные поездки, тривиальные в своей простоте и организации, иногда, как сухая трава к огню, склонны перерастать в приключения весьма опасные при незаметных на поверхностный взгляд обстоятельствах. Попадая в стремительный поток нарастающих как снежный ком событий, первые мгновения не понимаешь всей скрытой угрозы и непредсказуемости происходящего, но потом течение увлекает за точку невозврата, и изменить что-либо бывает уже поздно. Вслед за осознанием ситуации приходят темные демоны страха и отчаяния. Они истово пляшут в хороводе мыслей, стараясь затушить мерцающую искорку надежды, которая одна согревает волю к жизни и заставляет упрямо сражаться с непреодолимыми препятствиями. Исход борьбы до последнего всегда неясен.

Случилась эта история нынешним летом на юге Ичинского вулкана у озера Кетачан, где высокогорный ландшафт изрезан потоками лавы и глубокими распадками, а погода переменчива, как настроение у трехлетнего ребенка. Все вопросы с питанием и заброской к месту выхода на маршрут были обговорены несколько раз и решены заранее. Поход на озеро начинался как обычное, плановое мероприятие по местам «былой славы» — семь лет назад с Анатолием Митрофановичем Погрецким мы уже испытали здесь изрядную долю приключений, и теперь, изображая ветеранов туризма и мудрых пенсионеров, хотели спокойно, без лишней суеты и подвигов, заняться пейзажной фотосъемкой и детальным изучением местности. В качестве спутницы и помощника я пригласил с собой Елену Пузанову, а напарником у Анатолия Митрофановича был Виктор Лисиенко. На окраине Мильково нас подобрала грузовая машина из Эссо, и мы помчались в кузове по гравийной дороге на юг Быстринского природного парка к ручью Птичий.

Описывать дневной переход от ручья Птичий до юрты у лавового потока на Кетачанском плато я не буду, оставляя эти подробности на долю более основательных к деталям путешественников и восторженных пионеров из детских туристических клубов. Путь этот через тундру с высокими кочками, мимо нескольких живописных озер, утомительных распадков и крутой перевал не простой и занял у нас более десяти часов изнурительной ходьбы с тяжелыми рюкзаками. К вечеру первого дня, когда уже смеркалось, и фигура одиноко бредущего по равнине человека сливалась с силуэтом гор, впереди замаячила крыша юрты оленеводов – наш базовый лагерь. За семь лет здесь почти ничего не изменилось. Все также бил под скалой родник с ледяной водой, также были разбросаны вокруг на траве доски и черные обрывки толи. В юрте было грязно и дурно пахло. Мы разбили палатки снаружи и сели чаевать у костра. Мелочи влияют на ход вещей чаще, чем глобальные катаклизмы, и могут иметь более разрушительные последствия для жизни отдельно взятого человека, чем, скажем, лесной пожар в Канаде или цунами на Борнео. Такой мелочью для нас с Леной стали туристические коврики, которые мы забыли в грузовой машине. Вечером на высоте всегда холодно и вместе со свинцовыми тучами, зацепившимися за вершины гор, подползают мысли о промозглом ночлеге на голой тундре, от которой нас отделяла только тонкая ткань палатки. В этот раз мы обошлись досками, найденными в старой юрте. Мы подложили их под палатку и устроились вполне комфортно, подобно русским царям, которые по слухам и свидетельствам современников имели обыкновенные спать на жестких деревянных кроватях. Первая ночь прошла спокойно под вечерние разговоры у потрескивающего костра и большие ожидания от нескольких дней у озера Кетачан. Но отсутствие ковриков, как досадная мелочь, еще сыграло в будущей истории свою пагубную роль.

Меня в нашем походе связывали сроки. Через пять дней я должен был вернуться на кордон Быстринского природного парка, чтобы уехать по лесной дороге на квадрацикле в Эссо. Эта мысль преследовала меня неотступно, заманчиво и красочно рисовала разные варианты маршрута и влияла на многие мои решения в походе. Мне хотелось ухватить нескольких зайцев сразу: показать Лене Центральную Камчатку, разведать новый путь на Кетачанский кордон и подтвердить свое почетное право на звание героя и легендарного туриста. Последним желанием я ни с кем не делился, но оно тлело внутри и искушало меня, особенно на фоне подвигов моих знаменитых друзей путешественников. Самым очевидным и безопасным было вернуться с Леной той же самой дорогой через ручей Птичий и не искушать судьбу. Полтора дня пути при любых погодных условиях и мы были бы под крышей кордона в тепле и уюте. Но этот вариант был известен и скучен, а мне хотелось чего-нибудь нового, и червяк авантюризма подточил меня.

Несколько дней прошли в небольших прогулках вдоль озера. Мы ждали хорошей погоды, но было пасмурно, изредка моросил неприятный мелкий дождь и в целом обстановка складывалась не в нашу пользу. Анатолий Митрофанович мою идею не поддержал, но и не критиковал – нам всем хотелось более подробно узнать о местности, куда я собирался. Он только настойчиво советовал взять мне с собой газовые баллоны и горелку, убеждая, что в горах они незаменимы для приготовления пищи и как источник тепла. Судя по карте и моим предположениям, большую часть пути до кордона мы должны были пройти через безлесную зону, где нет дров, и при всем желании костер не разведешь. Но я был беспечно уверен в своих силах, и утверждал, что к сухостою мы спустимся еще до середины дня и спокойно приготовим себе обед.

Утром в день возвращения на кордон Анатолий Митрофанович и Витя решили проводить нас до перевала – они хотели осмотреть подступы к вулкану Северный Черпук. Было пасмурно и холодно. С запада тянулась темная пелена облаков, которую изредка пробивал мелкий моросящий дождь. Чувствовали мы себя неуютно, но сроки поджимали, и надо было выходить в цивилизацию. Подниматься на перевал нам пришлось вдоль ручья Белый, плавно огибая лавовый поток и шагая по светлому утрамбованному песку и покатым камням. Подъем оказался достаточно легким. На такой высоте росли только чахлые кустики карликовых деревьев, и жался к земле ягель и низкорослый рододендрон Наши зачехленные в непромокаемые плащи фигурки смотрелись крохотными точками на зеленой равнине озера Кетачан. Здесь можно было бы снимать фильм о другой планете, неприветливой и мрачной. У меня засосало под ложечкой от нехороших предчувствий, но я бодрился и убеждал себя, что все закончится хорошо, хотя и чувствовал себя молодым бычком, который сам по собственной воле идет на заклание.

Исток ручья Белый лежал на живописном плато, которое робко жалась к самому основанию Ичинского вулкана. В солнечный день окружающий ландшафт стал бы раем для фотографов. Зеленые лужайки, вертикальные разноцветные скалы, несколько побочных лавовых конусов, причудливые останцы и громада Ичинского вулкана тронули бы самого черствого и практичного человека. В пасмурный день пейзаж действовал угнетающе – жизнь в окрестных горах могла теплиться только с трудом и темные, с красным отливом камни отвесных скал выглядели хмуро и отчужденно. Сейчас здесь царил холод и пронизывающая сырость, и сквозь серость красок место перевала выглядело неочевидно. Мы внимательно осмотрели карту, насколько позволяли дождь и ветер, и я решил, что буду плотнее прижиматься к правому склону Северного Черпука и по высокогорному плато выйду на исток ручья Неута. План выглядел безупречно. В течение последних дней я его прокручивал в голове неоднократно, изучал карту и вспоминал опыт семилетней давности, когда мы пересекли ручей Неута, и его русло показалось мне вполне проходимым. На самом верху мы пожали друг другу руки и расстались. Анатолий Митрофанович с Витей пошли назад в лагерь, а мы с Леной нырнули в неизвестность.
  • +2
  • 15 сентября 2011, 13:42
  • Traveller

Комментарии (0)

RSS свернуть / развернуть

Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.